Концепция

В 91-м мы были полны романтических желаний. Я — летать в космос, Иван Моисеев — составить план межзвёздных экспедиций, профессор Г.С. Хозин — донести до президентов сверхдержав правду о мировой космонавтике, Сергей Голотюк — стать историком космонавтики. Мы собирались в «Правде» и подолгу обсуждали всяческие концепции: Николая Путилина — о международном биозаводе на орбите и самолетных турах по космодромам мира, Андрея Кузьминова — о детском космическом журнале, Рона Джонса — Integrated Space Plan, Куки Оберг — о мультфильмах для детей. Потом шли в буфет, гоняли чай и кофе, продолжали обсуждение возможных проектов: международного учебного центра «Космос» МАИ, клуба юных космонавтов МГТУ, с которыми приходили Юрий Щербаков и Вика Майорова; гонки солнечных парусников Володи Базанова из НПО «Машиностроение» и его соперников из Подлипок. Приходили письма из Канады и Австралии, мы писали репортажи в European Space Report. Сергей Твердохлебов разработал широкую программу для полёта журналиста — аж для всего мирового сообщества!

Поначалу разработка концепции управления космической отраслью была лишь одним из нескольких проектов Клуба, но вскоре она стала поглощать всё наше внимание. 27 декабря 1990 года в «Правде» собралась авторская группа: профессора Леонид Васильевич Лесков и Григорий Сергеевич Хозин, инженер Сергей Голотюк и я. Позже подключились кандидаты наук Борис Николаевич Кантемиров и Юрий Андреевич Абрамов, инженеры Леонид Галушко, Николай Путилин, Александр Лебеденко, Ольга Моисеева. Заводилой и руководителем группы был Иван Моисеев. Он пришёл с идеями ни много ни мало — межзвёздных полётов, но скоро предложил и начал координировать работу по написанию этой более близкой, привязанной к сегодняшней Земле концепции. Вся работа шла через его компьютер, через их с женой Ольгой семейный стол.

Общее научное редактирование взял на себя Владимир Постышев, присоединившийся к работе в мае 1991-го. В июне брошюра была сдана в печать. С подачи С. Голотюка её назвали «Космонавтика: Предложено выжить». В октябре того же года первая открытая концепция управления советской космонавтикой была опубликована в «клубном» выпуске общества «Знание» (серия «Астрономия. Космонавтика»)¹.

Московский космический клуб стал известен среди специалистов. «К сожалению, брошюропечатание не поспевало за событиями, — вспоминал И.М. Моисеев. — Концепцию пришлось перестраивать с СССР на Россию. В июне текст был сдан в печать, и тогда же Постышев предложил «делать всё на Россию». Я поспорил и согласился.

Накопленное знание разрывало нас. То, что мы осознали, было ошеломляющим. В СССР не было единого органа, управляющего космонавтикой. Вместо него — оборонный отдел ЦК КПСС, под ним — Военно-промышленная комиссия Совета Министров, дальше — до 14 министерств и ведомств, задействованных в освоении космоса: министерство обороны, министерство общего машиностроения, министерство авиационной промышленности, Академия наук, ряд других. Развитию уже давно мешала ведомственная разобщённость. Финансирование не создавало стимулов работать ни специалистам, ни предприятиям в целом. Строгого разграничения функций между ведомствами не было, что при монопольном способе ведения дел приводило к параллельным работам по ряду направлений. Специализированного органа, координирующего деятельность космической отрасли, не было. Для Военно-промышленной комиссии (ВПК) при Совете Министров СССР космонавтика не являлась основной заботой. Отсутствовали экономические механизмы регулирования космической деятельности. Научно-технические достижения не передавались в народное хозяйство, несмотря на постановления и директивы...

Нам приходилось многое домысливать, включать воображение: отрасль до сих пор была засекречена. Но понемногу, на макроуровне, картина управления космонавтикой становилась понятной. Для нас было ясно: космонавтика должна быть спасена! Ниже я привожу изложение идей, высказанных в брошюре «Космонавтика: предложено выжить».

«Было бы непоправимой ошибкой, — говорилось в тексте нашей доктрины, — имея хорошие стартовые условия, богатый опыт, мощную научно-техническую и производственную базу, большие заделы на будущее, допустить свёртывание работ по исследованию и использованию космического пространства, причём как раз в тот момент, когда космонавтика начала приносить ощутимые результаты, когда темпы развития мировой космонавтики быстро возрастают и её эффективность постоянно увеличивается».

Отводя главную роль в реформе государственным органам, мы предлагали создать широкую систему общественных институтов, которые помогали бы адекватно формулировать текущие и перспективные цели космонавтики, содействовали бы в поиске средств и методов осуществления космических программ, объективно оценивали бы результаты их реализации. «Попытка провести реформы без широкого обсуждения и одобрения народом, — говорилось в документе, — заведомо обречена на провал».

В доктрине был намечен новый механизм управления космической деятельностью. Право принятия принципиальных решений должно было быть передано Верховному Совету и Президенту страны. Их дело — заниматься выработкой основ национальной космической политики, определением приоритетов, утверждением Государственной космической программы и бюджета, назначением и отставкой руководителей государственных космических организаций. В аппарате Президента и составе Верховного Совета при этом должны были создаваться экспертные органы.

Центром, вырабатывающим космическую политику страны, должна была стать новая государственная организация — Федеральный совет по космонавтике. Мы предлагали разделить функции определения целей и исполнения космических программ. Отсутствие разделения и в СССР и в США приводило к принятию программ, выгодных для ведомств, а не государства в целом. Совет должен был учитывать интересы субъектов Федерации в космонавтике, например, определять доли республик в финансировании космических программ, справедливое распределение доходов от космической деятельности, участие в формировании общегосударственной политики в космонавтике. Особую роль в Совете должны были играть эксперты — специалисты высшей квалификации, которые принимали бы участие в подготовке всех документов, проводили бы научно-техническую и правовую экспертизу особо важных и дорогостоящих проектов. Эксперты должны были иметь независимую систему финансирования и нести ответственность только за качество проводимой экспертизы.

Исполнительной структурой в системе управления должен был стать Государственный комитет по космонавтике. Необходимо было физически и юридически разделить субъекты «заказчик» и «исполнитель» в космонавтике, которые в то время были совмещены (сегодня — совмещены частично). Основная задача Комитета— концентрация материальных и интеллектуальных ресурсов с целью развития космонавтики и эффективного использования её результатов. Комитет должен был выступать заказчиком космической техники и технологий.

Всплеск преобразовательной энергии в обществе заражал и нас энтузиазмом. Всё казалось возможным. Схема управления космической деятельностью была нарисована и представлялась логичной. Мы погружались в обсуждение взаимодействия гражданской, военной, академической и коммерческих космических программ. Обсуждали соотношение бюджетного финансирования и поступление доходов от рыночной деятельности. Прогнозировали, как изменятся неповоротливые структуры-монстры — научно-производственные объединения, какие из них могут выйти на космический рынок.

В доктрине ставился вопрос о создании законодательной базы космической деятельности — прежде всего, об основном законе. Предлагалось рассекретить значительную часть документов, создать Временную вневедомственную комиссию по гласности в космонавтике. Касались мы и вопросов подготовки кадров и получения аэрокосмического образования, вопросов интеграции в мировую космонавтику. Но главным была система управления. Мы провели сравнительный анализ того, как принимались решения в прежней системе и как должны приниматься сейчас.

Нам многое становилось понятным. Хотелось внедрить знания в жизнь. Нужна была поддержка власти. По поручению своей команды я начал обивать двери кабинетов с новой концепцией управления космической отраслью. После нескольких попыток мне удалось встретиться с министром связи Владимиром Булгаком, затем поговорить в самолёте с председателем Правительства России Иваном Силаевым. Силаев обещал поддержку, но... на земле попасть к нему оказалось гораздо труднее. Мы не знали тогда о параллельных инициативах (к слову сказать, немногочисленных), исходящих от Института космических исследований и некоторых других организаций. Но в воздухе носилось: «Время пришло...»

Мы рвались в бой. Решающим для дела оказалось знакомство с заместителем Председателя Совмина России М.Д. Малеем. Мой коллега Александр Емельянов представил ему меня в Белом доме. В моей наспех отпечатанной бумаге (там же, в приёмной) значилось: «Прошу Вашего согласия на формирование группы экспертов по вопросам космонавтики и военно-промышленного комплекса». Через 15 минут разговора Михаил Дмитриевич начертал «Согласен». Мы чувствовали себя победителями.

Через две недели грянул августовский путч 1991 года. Я провёл его у стен Белого дома, потом в информационном штабе, который размещался в приёмной госсекретаря Геннадия Бурбулиса. Во время похорон троих погибших москвичей обратился к нему: «Давайте спасать отрасль!» Рядом стоял вице-президент Александр Руцкой. Бурбулис кивнул в знак согласия, но добраться до него во второй раз оказалось невозможным.

11 сентября мне позвонил В. Постышев и сообщил: «Казахи создали космическое агентство!» Это было как щелчок бича. Мы бросились к Малею. Он сидел уже на Новом Арбате, 21, и проникнуть в кабинет было много сложнее: Михаил Дмитриевич выполнял обязанности председателя только что созданного им Госкомимущества. На приём рвались все.

Нас было четверо: Иван Моисеев, Владимир Постышев, Вадим Власов (помощник академика Ю.А. Рыжова) и я. В приёмной нам встретился космонавт В.В. Аксёнов, в то время генеральный директор НПО «Планета». Мы знали, что он понимает нерациональность организации космической деятельности, и предложили объединиться. Аксёнов согласился. Когда мы заходили в кабинет, оттуда вышел министр общего машиностроения О.Н. Шишкин. Мы с уважением пожали друг другу руки.

На этот раз разговор с Михаилом Дмитриевичем был предметным. Он решил — создаем Рабочую группу Правительства по космонавтике. Руководитель — М.Д. Малей, заместители — В.В. Аксёнов, С.А. Жуков и замминистра связи М.А. Елизаров.

Пора Рабочей группы началась!

__________

¹ Абрамов Ю.А., Моисеев И.М., Жуков С.А., Постышев В.М., Галушко Л.В., Моисеева О.Э. Советская космическая доктрина. В бр. «Космонавтика: Предложено выжить». Сер. «Астрономия, космонавтика». М.: Изд-во «Знание», 1991.